Воронеж. 21.03.2022. ABIREG.RU – Аналитика – Минздрав и Росздравнадзор заверяют, что в России не наблюдается проблем с производством и поставками лекарств. Но, несмотря на это, люди массово скупают препараты и в аптеках постепенно с полок исчезают товары, а на некоторые позиции цены выросли минимум в три раза. «Абирег» поговорил с владельцем аптечной сети «Фармия» (насчитывает 180 аптек) Романом Кубаневым о том, на что больше всего выросли цены, есть ли у российских фармпроизводств потенциал импортозамещения и какие товары надолго пропадут из аптек.
– Хотелось бы понять, какие основные изменения, с которыми вы столкнулись, произошли в фармацевтической отрасли за последние недели.
– За последние недели поменялась сама структура ассортимента. Обычно мы привязываем наши продажи к сезонности, а сейчас в аптеках люди с хроническими заболеваниями покупают препараты с запасом на полгода, а то и на год вперед. Обычно хроники покупали свои препараты раз в месяц. Разумеется, ажиотажный спрос создал дефицит по ряду продукции.
– Какие самые основные?
– Гормональные препараты, инсулины, всё, что связано с диабетом, сердечные препараты, которые необходимо принимать на протяжении всей жизни. На самом деле нет того навязанного эффекта, что злодеи из недружественных стран перестали поставлять в Россию таблетки. Просто фармацевтическая отрасль – и сети, и поставщики – рассчитали определенную потребность, которая за две недели превратилась в трех- или четырехмесячную. Появилась дефектура. Но мы ожидаем, что катастрофы не будет, в самое ближайшее время она устранится.
– Пришлось изменить план закупок лекарств?
– Всё идет от глобального. Есть крупный производитель, который квотирует какой-либо препарат. Например, миллион упаковок на Россию. Этот миллион упаковок в зависимости от сезонности проектируется, планируется и доставляется в страну. Дистрибьюторы обычно имеют запас на два месяца, аптеки – на месяц-два, то есть в общей цепочке мы товаром обеспечены на четыре месяца. Сейчас мы имеем то, что за две недели этот товар скупили. Пусть не весь, но хроническую часть точно. У нас два варианта – дождаться новой квоты по позициям или просто не паниковать, потому что лекарства точно рано или поздно поступят. Ковидный сценарий в данном случае не повторяется. Тогда физически в два раза больше необходимо было произвести антибиотиков. В нынешней ситуации дополнительно производить ничего не нужно, нужно просто немного успокоиться.
– Как ажиотажный спрос отразился на вашей выручке?
– В среднем выручка выросла. Причем удивительно, что она выросла не в покупателях, а в среднем чеке. То есть люди явно покупали товары по 5-10 упаковок.
– А в процентном соотношении можете динамику роста выразить?
– Выручка от региона к региону выросла от 20 до 100%. Тут логика очень простая. Если смотреть на это в сиюминутной истории, кажется «классно, выручка выросла». Но все аналитики и мы, как компания, ожидаем в следующие две недели провал на 30-40%. И этот провал будет длиться следующие несколько месяцев. По количеству проданных упаковок этот год будет точно хуже, чем предыдущий. За две недели произошло тотальное перераспределение закупок. Но пройдет еще две недели, и закупившиеся с запасом люди будут думать, куда бы деть все эти таблетки, поскольку физически им столько не требуется.
– Основной вопрос, стоящий на повестке, – это дефицит препаратов иностранного производства. Например, в Белгородской области люди жалуются, что не могут купить лекарства для щитовидки, которые производятся в Германии, их уже нет в аптеках. С нехваткой каких препаратов, не производящихся в России, мы в будущем можем столкнуться?
– Пока что все иностранные компании сказали, что продолжат работать в России. Это значит, что никто не допустит гуманитарной катастрофы. В России есть препараты, которые должны быть, и они будут поставляться. Единственное, о чем некоторые заявили, это о сокращении инвестиционной активности. Что это значит? Это значит, что в какие-то заводы, промо, рекламу они прекращают инвестировать. Лекарства они оставляют, но забирают часть БАДов, которые не являются товарами первой необходимости, они в теории повышают качество жизни людей.
И эти решения необходимо рассматривать не с политической стороны, а с экономической. Никто не верит, что витамины будут пользоваться таким же спросом. Товары, которые раньше стоили до 2 тыс. рублей, никто сейчас не станет покупать за 5-6 тыс. рублей. Самый яркий пример! Бренд не назову, но сейчас производитель прислал новые цены закупки для одной известной импортной марки презервативов. Итак, вместо 270 рублей цена за пачку составляет уже 750 рублей.
– Недавно иностранные производители инсулина подтвердили, что будут продолжать работать на российском рынке. Но так как ситуация нестабильная в мире, хочется понять, с российским производством инсулина у нас всё в порядке?
– Думаю, что да. Если переводить с языка фармы на дилетантский, раньше у нас в магазине было 10 сортов колбасы разного качества и разной цены. Сейчас колбаса никуда не исчезнет, просто останется всего два сорта – хорошая и плохая. В фарме примерно то же самое. Власти прорабатывают вариант продажи немаркированной продукции в аптеках. В теории это значит, что мы сможем закупаться через дружественные страны, например Казахстан. Это даст возможность в том числе закупать какие-то недостающие позиции. Я так понимаю, государство таким образом немножечко страхуется.
Сказать, что мы ожидаем острого дефицита и что люди останутся без лечения, нельзя. Другое дело, как правильно замечает часть наших покупателей, что фармацевтика работает как палка-веревка. Например, омеги-3, к которой привыкли покупатели, может скоро и не быть. А есть условно дешевый рыбий жир, который практически не работает. Но всё равно мы не останемся без героев и без омеги.
– Насколько сильный потенциал в отрасли в части импортозамещения?
– У нас есть приличная доля дженериков, но почти нет оригинальных препаратов. Большая часть компонентов завязана не на российском сырье. Еще одна большая проблема в том, что российский производитель в теории готов начать замещать импорт, но порой сталкивается даже с нехваткой картона для упаковки. Есть такой пример. Еще один пример – крупный российский завод, который полностью собран немцами, работает на немецком оборудовании. И если с той стороны будут введены санкции, сложно сказать, что будет. Но эти риски в менеджменте сейчас необходимо учитывать.
– Наши собеседники на фармпроизводствах опасаются прекращения поставок иностранного сырья, как вы уже и сказали. Но некоторые эксперты заявляли СМИ, что многие субстанции производят еще в Китае и Индии. В принципе, можно заменить субстанции и закупать их у дружественных стран.
– Абсолютно.
– Я слышала мнение о том, что в таком случае их качество может быть несколько иным в отличие от европейских и американских субстанций.
– Всё так и есть. Мы все ходим вокруг примера с этой несчастной колбасой, который я привел. Можно ли заменить? Можно. Например, недавно у нас было совещание по части продукции, которая не требует сертификации и маркировки из Китая. На данный момент логистика до Китая стала стоить столько же, сколько стоит товар, поэтому итоговый ценник удвоится и даже утроится. Тут мы имеем две понятные истории. Первая – стоимость логистики кратно вырастет, если мы берем китайское сырье. Вторая – за счет курсовых разниц стоимость сырья также кратно вырастет. Но у многих появляется легкий диссонанс: раньше покупали более качественное сырье, а теперь придется пользоваться менее качественным.
– Дорого, но плохо.
– Абсолютно так. Сейчас все производители пытаются удержать цену на полке. Поэтому пока прогнозы следующие. Вся отрасль за год вырастет в деньгах, а в количестве упаковок начнет кратно падать. Просто потому что, повторюсь, презервативы будут стоить не 250 рублей, а 1 тыс. рублей. Сейчас задача производителя попробовать по максимуму эти цены сохранить. Все производители думают о том, как удержать текущие цены, но, скорее всего, это не лучшим образом скажется на качестве.
– Насколько цены уже выросли? И какой прогноз?
– Суммарно стоимость закупки выросла примерно на 20%. Понятное дело, есть жизненно важные лекарственные средства, на которые цену регламентирует государство, они не выросли вообще и фактически не могут. Цены на них, с одной стороны, регулируются, а с другой стороны, нужно понимать, что это всегда классная пиар-история, мол, мы заботимся о потребителях. Но это абсолютно не рыночная история. Сейчас цены на ЖВЛП повышать нельзя. И это пытаются заменить другими вещами – весьма прилично дорожает нерегулируемая ФАС «ходовка» из разряда прокладок, презервативов, растворов для линз. На конец прошлой недели прирост составил 20%.
– Когда ФАС последний раз установила предельную отпускную цену для ЖВЛП?
– Это постоянно действующий процесс. Отсюда периодически появляется дефектура. Если в аптеке говорят, что товара нет, так как он находится на перерегистрации, значит, производитель остановил производство из-за невозможности выпускать товар по предлагаемой цене. Тогда производитель должен доказать, что повышение цены связано не с его желанием получить дополнительную прибыль, а в связи с подорожавшим сырьем, оборудованием, амортизацией. Чаще всего этот процесс занимает несколько месяцев. Сейчас нам просто необходимо изменение механизма этой процедуры – нужно давать возможность регистрировать новую цену за неделю или отдавать товар на рынок. По факту в этом нет вообще необходимости – рынок сам себя прекрасно регулирует. Из-за высокой конкуренции у нас нет больших наценок. Допустим, в аптеках предельно допустимая наценка на жизненно важные препараты составляет 25%, но мы всё равно до предела не можем поднять и оставляем максимум 15%.
– Что ждать от трансформации фармацевтического рынка?
– Мы сейчас резко от ковида вылечились и резко вылечимся еще от кучи других болезней. Скорее всего, позиции, связанные с высоким качеством жизни, уйдут на второй план. В частности, это комплексные витамины и лечебная косметика.
– В связи со снижением покупательной способности населения в целом? Или какие еще могут быть причины?
– Ровным счетом сейчас на всё влияют три варьирующихся параметра. Во-первых, части позиций не будет на рынке из-за санкций. Во-вторых, очевидно население в ближайшее время не разбогатеет, а даже наоборот. Учитывая неблагоприятную ситуацию, зарплаты не вырастут или снизятся, а часть людей вообще потеряют работу. И в-третьих, это валютный курс, логистика, дефектура, импорт и другие параметры, повышающие цены. Все эти факторы приведут к снижению спроса. Насколько – это вопрос к регулятору, потому что если сейчас начнут применять грамотные меры, дотировать, выдавать льготные кредитные ставки, то в целом ситуация пройдет чуть мягче. Надо понимать, что у дистрибьюторов и производителей практически вся работа завязана на кредитах. У меня нет ни одного знакомого собственника завода, ликвидность которого позволяла бы переваривать кредиты под 30%. Такого просто нет. Если какие-то меры поддержки будут, покупательная способность упадет, но не так критично, как мы боимся.
– Для фармотрасли были уже анонсированы какие-то меры поддержки? Единственное, на что вы рассчитываете, на кредитные послабления?
– Пока да. Смотрим в сторону льготных кредитов, потому что анонсировали для бизнеса каникулы по выплате кредитов. Для фармретейла это не рабочая история, потому что условием должно быть падение выручки более чем на 30%. Учитывая, что мы в рознице, падение на 30% – это практически гибель компании, смысла в отсрочке кредита уже не будет.
– В связи с последними событиями «Фармия» пересмотрела свои планы по развитию, по новым проектам?
– Сейчас горизонт нашего планирования составляет одну неделю. Стратегия лежит, финансовая модель есть, но это не имеет никакого значения. А в целом у нас цель бизнеса какая? Мы активно занимаемся франчайзингом, то есть берем готовые действующие аптеки и улучшаем их. Мы ожидаем, что рынок сейчас начнет еще больше консолидироваться, пытаться объединяться, пытаться принимать совместные решения. По идее, мы имеем некую возможность для развития нашей компании. Но это неточно.
